«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников
«Шахта имени Гаевого, ДНР, мы в Горловке!» — проносится в голове. Однако все же охота спать. Направляемся вправо и проходим к левой стене к проходу, ведущему вниз, в подвальное помещение. Спустились в подвал, заворачиваем затем налево, проходя широкий тамбур три на три метра, который залит водой, и потому нам приходится проходить и перескакивать через лежащие в воде доски и кирпичи, чтобы попасть далее в коридор. Идем по недлинному коридорчику ко входу. Заходим в большую подвальную залу. Все так же, ничего здесь не изменилось с тех пор, как я здесь в последний раз побывал пять с лишним месяцев назад, только вот сырости прибавилось немного и что-то очень сильно промозглое в воздухе есть. Как всегда, здесь места не пустовали.
Я нашел себе место в самой середине этой залы, расположив свой спальник на досках, лежащих на ящиках из-под боекомплекта. Такие доски в ряд проходили вдоль стены с левой стороны залы, посредине и вдоль стены справа. И получалось в итоге, что два пролета отделяло все эти длинные лежанки для бойцов. У входа, сразу слева, стоял все тот же длинный стол, на котором лежали коробочки с чаем, был чайник, лежало печенье в упаковках, конфеты и упаковки с кофе. Рядом со столом в сторону лежанок стояли большие коробки, наполненные конфетами и дешевыми сигаретами. Это все было общим. У кого если нет сигарет, то тот мог взять их в коробке. Сюда же приносили еще дополнительно всякие съестные припасы. Коробки с пайками располагались вверху, на первом этаже, в районе бывшей раздевалки, что находилась сразу налево, как пройти холл.
Кто-то улегся спать, другие ели. Я успел сделать и то, и это. Часть людей по позывным забрали из залы под утро. Мы ждали. Кто-то из командиров сказал нам, что нужны будут люди на С-60 и на минометы. Рядом со мной через одно спальное место расположился замполит, а слева от меня, если лежать на спине на спальнике, в сторону входа, разместился сотрудник «Токарь». Это у него позывной такой. Ничего особенного, просто его позывной произошел от его фамилии. Мы познакомились с Токарем, и он о себе рассказал немного:
— Я почти местный, из Ростовской области… Работал раньше инженером на заводе. Как институт закончил, так и работал там. Зачем поехал?.. — угадал Токарь мой молчаливый вопрос по лицу моему. — А вот решил узнать, не слабо ли мне воевать… А и дома получал под восемьдесят тысяч рублей и столько могу заработать там, даже если уволился бы. Я и так уволился. Надоели они все мне там. Сын? Что за поколение растет, аморфные какие-то, пацифисты… Жена со своим бытом уже надоела.
— Понятно. Если ты инженер и работал на заводе, и если нас распределят на С-60, как тут нам обещают, хотя я этому не рад и постараюсь все равно в штурмы перевестись, то тебе обязательно надо стать командиром. С-60 — это техника, а техника — дело серьезное, и у нас нет времени на выбор, здесь нужен грамотный человек, который всю жизнь с техникой и работал. Значит, сама ситуация тебя ставит командиром, если мы на С-60 будем распределены, — объясняю я ситуацию Токарю. — А насчет украинцев что думаешь? — спрашиваю я его.
— Я сам ростовский и знаю этих украинцев неплохо. Встречался с ними. Давить-то их надо, вот и приехал давить. Они нам чужды со своими идеями. Думаешь, они язык украинский хорошо знают? — чуть улыбается Токарь. — Нет, ни хрена они его не знают и с трудом им владеют сами порой. Вот, к примеру, если им задают вопрос на украинском языке, неоднократно замечал, то между вопросом и ответом проходит очень много времени, так как они зависают, вопрос на украинском в голове на русский язык сначала переводят, а потом отвечают уже на украинском или русском. Им еще вопрос на украинском в голове своей перевести сначала на русский надо, а потом еще и по-украински ответить, к примеру. На это все время уходит. Украинский язык — это все у них блеф, типа мы свободный народ и язык у нас свой. Ничего подобного. Между собой они все на русском говорят, только акцент выдает их, — так рассуждал Токарь.
Уже ближе к двенадцати часам дня часть из тех, с кем ехали мы сюда, разобрали. Понимая, что здесь можем зависнуть и на сутки, и на двое, а то и на более, я не беспокоился, так как все равно одна дорога, думал я, — на передовую. «Два или три дня ничего не решают, успеем», — рассуждал я. В этот же день вызвали в кабинет на первый этаж, где записали мой позывной и сделали фото обычным смартфоном. Гайка все же изменилась. Так, первый этаж хоть и не пустовал, но большинство кабинетов и склад, ранее работавшие почти круглосуточно, были закрыты, как закрыт и кабинет медиков, а неработающий до этого туалет, с настоящим гражданским унитазом, заработал прямо в помещении. Напомню тем, кто читал первую книгу, что ранее в туалет ходили на улицу. Ночь переночевали на Гайке.
8 апреля 2023 года, утро. Смотрю на часы, без десяти шесть. Встаю и здесь же, на полу перед своей лежанкой, ставлю себе подставку для подогрева воды. Наливаю из полуторалитровой бутылки в железную кружку воды. Распаковываю круглую таблетку сухого спирта, беру ее пальцами левой руки и, держа под ней правую руку с зажигалкой, подпаливаю ее. Край таблетки сухого спирта начинает обнимать сине-красный язычок пламени. Кладу таблетку на подставку. Затем ставлю на края лепестков подставки кружку. «Буду пить крепкий чай, а потом надо что-нибудь обязательно поесть», — размышляю я так. После шести утра уже многие ходят или едят из своих пайков. Все ждем чего-то, и «это чего-то» может быть сейчас утром, а может быть в обед, а может быть и вечером. Ближе к десяти часам дня в залу входит кто-то из старших и начинает называть позывные. Люди, услышав названные позывные, начинают собираться — надевают бронежилеты, разгрузки, каски, заправляют свои спальники и крепят их к
